Утраченное века тому назад знание. Могущественная древняя сила. Таинственный гримуар, пламя свечей и заклинания на латыни… Это ли колдовство? Кровь на темном алтаре и крик обреченной жертвы. Лезвие ритуального ножа в лунном свете, кощунственная месса и адские муки… Это ли колдовство? Прикосновение к непознанному и пропащая душа. Богохульство и взгляд на грань, спасение и погибель… Это ли колдовство? Новая антология от создателей бестселлера «13 ведьм» и культовой серии «Самая страшная книга». Истории о магии, ведьмах и колдунах, написанные лучшими отечественными рассказчиками – Дарьей Бобылёвой, Максимом Кабиром, Олегом Кожиным и другими. Всё это – «КОЛДОВСТВО»…
В книжках авторы (что классики, что современники) проповедовали исключительно разумное-доброе-вечное; певцы на пластинках пели о том, что нет ничего прекраснее дружбы, а если и есть – так только любовь; не было здесь ничего из «современной западной культуры» – тяжелой музыки, боевиков, ужастиков и пошлых фильмов, на которых, если верить русичке Надежде Филипповне, могу вырасти только бандиты и маньяки; и ничто не объясняло, почему хороший человек так искромсал ножом тонкую девичью шею, что при попытке поднять тело голова отвалилась.
После знакомства с новинками серии «Самая страшная книга», было решено взяться за более старую антологию рассказов, недавно изданную в бумажном переплете. Как мы поняли – это не частое явление (переиздание), так как первые книги серии «ССК» сейчас найти практически невозможно, от этого сборник «Колдовство» получил приоритет в прочтении, и был прочитан сразу после отменного сборника Парфенова М. С. Такого же ажиотажа от прочтения «Колдовства» мы не ощутили, но окрестить книгу уровнем ниже «высокого» не смеем.
- В Москве, говорят, и у девок жопы краше. – Галя выбралась из машины, натягивая ремешок от портфеля на плечо. – А ты все здесь, соседке своей голову по пьяни морочишь.
Тематика ведьм и колдовства, антураж русской деревни, истории про привороты, проклятья, поверия, былины – все это мы знаем с детства. Относительно молодые (те, которые смогли узреть жизнь после тридцати, но еще не верят в ее существование после пятидесяти) мы все еще помним истории, которые соседские ребята рассказывали у костра; обычно летом, когда родители со спокойной совестью спихивали детей бабушкам/дедушкам в деревню и пробовали вспомнить себя молодыми. Получалось у них или нет, ни один ребенок знать не захочет. «Оставленные», «трехмесячные» дети формировали отряды по интересам и быстро заводили друзей по несчастью.
В институт Саня, как ни старался, поступить не сумел, пошел работать – сначала курьером, как полагается, потом продавцом, потом менеджером с труднообъяснимыми функциями и постепенно дорос до заместителя директора фирмы, основанной прытким одноклассником. Верочка тоже росла, росла и Ника – вширь, к сожалению. Она сразу с готовностью и даже азартом приняла правила игры в жену, мать, домовитую хозяйку, так что уже через год, а то и раньше обзавелась халатом и бесформенной прической.
Не все дети были приезжими: избалованные жизнью в своих пятиэтажках, обучением математике и поглощению на переменах кислородных коктейлей, ребятня пробовала получать удовольствие даже от небольшой ссылки. Ссылкой такое лето могло казаться первые дни, потом нужда выхлопных газов, гула города и бесперебойного электричества отходила на задний план. Возможность улизнуть на ночь с командой друзей (в этом возрасте еще все друзья) и пожарить в глубоких потемках сосиски на пожароопасном костре – лучше развлечение сложно придумать. А если костер еще и на берегу речки – можно было даже плавать научиться.
Раз или два в месяц он приходил к дому, заглядывал через забор, не зная, что хочет там увидеть. Холодок страха полз по затылку, между лопаток. Соня советовала никогда больше туда не ходить. Мало ли что. Но он все равно приходил, смотрел, боялся до дрожи, а потом возвращался домой, к больной жене и детям.
Мы не рассматривали наличие девочек в деревне (они также были свои в доску) как и не думали об осторожности (иногда следовало). Для того чтобы поддерживать дружескую атмосферу кто-либо всегда придумывал новые активности, изредка заканчивающиеся суровейшим наказанием – неделей без гуляний. От приключений могла отвернуть и дождливая погода. Вот именно тогда, в серые дни, отличавшиеся только ненадобностью поливать огород и размером луж, мы собирались и рассказывали истории. Как и в любой нормальной деревне, у нас была своя ведьма, леший, водяной и еще горстка мифических существ, позволявших придумывать приключения.
- Ведьм сейчас никто не боится. Они из мультиков и игр. Да, пацаны? Это вам не двадцать лет назад, когда у меня дома даже телевизора не было. Я когда в первый раз бабку увидел, чуть не обосрался от страха. Бежал так, что пятки сверкали. Про друзей забыл, про все на свете. Потом домой примчался, под кроватью спрятался и все ждал, когда же ведьма за мной придет… и утащит за бочок, блин.
Именно такие воспоминания навеяли нам истории из книги «Колдовство»: разные авторы рассказывают свои истории, акцентирую внимание в основном на ведьмах и ситуациях, в которых можно оказаться благодаря им. Каждый читатель найдет для себя близкий сердцу рассказ – если в понравившемся нет ведьмы – придумайте условную. Если посчитать правдивым утверждение «в каждой барышне живет ведьма» - в каждом рассказе будет такая. Но так как уровень подверженности психическим расстройствам общества сейчас высок как никогда, мы не принимаем это утверждение за правду! Все барышни прекрасны! Особенно дочки или внучки практикующих ведьм.
Ее настоящего имени Михаил не знал, не спрашивал. Алисой ее прозвал Артем, дурак, веривший, что все ведьмы злые. От героини Кэрролла в девушке было только сознание, настроенное на волну Страны чудес. Столбик термометра держался около нуля, а на ней не было ничего, кроме короткого белого платья без рукавов, не скрывавшего синяки и шрамы на руках и бедрах.
Некая ведьмина внутренность может сделать намного больше, чем ученик Хогвартса своей волшебной палочкой: бабушке не придется махать поленом, достаточно провести нехитрый ритуал, скорее всего ближе к ночи, состоящий из трех-пяти пунктов. И получится магия. Любая магия, все что захотите. Можно сделать женщину беременной, можно совершить приворот, можно воскресить умершего или умертвить воскресшего – возможности колдовства бесконечны. Наличие волшебной палочки очень опционально.
Увидев то, что искала, она радостно вскрикнула. Отталкиваясь от черепов и переломанных костей, вверх полз скелет с младенцем на руках. Он достиг края котлована и протянул ребенка ведьме. Та взяла дочь на руки, прижала к полой груди. От ее живота к животу ребенка протянулась черная пульсирующая пуповина. Одной рукой все еще держа дочь у груди, второй ведьма разорвала свой живот, развела в стороны кожу и мышцы, кровь ручьями заструилась по бедрам. Ведьма вложила младенца обратно в матку. Рана закрылась, заросла.
Магия не всегда означает что-то доброе и прекрасное: в рассказах «Колдовства» не будет милой зубной феи, крохотной, в голубом платьице, которая прилетает к детям по ночам и меняет зубы на деньги. В «Колдовстве» - это пузатый лысый мужик, с пятнами на майке и прокуренными крыльями, который собирает зубы, складирует их в своей квартире (наверняка многоэтажка в спальном районе) и раз в неделю представляет себя Скрудж МакДаком, прыгая в гору белоснежных молочных зубов.
Следующие несколько ударов она нанесла уже в тишине. Тонкие руки со сломанными кистями упали вниз, череп девочки треснул от виска до самой брови – и тут уже хлынула наружу пена. Лицо Полины дернулось, исказилось – и стало очень мирным и спокойным, будто бы она заснула. Всхлипнув, Галя выпустила кочергу и привалилась спиной к кладке. Куда бы она ни отворачивалась – перед глазами стояло мертвое лицо ребенка.
Несмотря на этого пузатого дядечку, рассказы, объединенные одной темой, очень различаются по настрою. Это может быть бурлеск построений предложений классического характера, матерый боевик прямиком из 90-х, с крутой бабой следователем и ее помощником, может быть трагическая история любви, в которой муж-козел, просто еще не понял, что ему на самом деле надо, или уютная, ламповая история, в которой просто все умрут.
Еще год назад он вместе с Ириской читал Пратчетта. Вместе с дочкой смеялся над проделками вещих сестричек, смущаясь, пропускал остроты Гиты Ягг. Удивлялся чудесам Незримого Университета и с грустью поглядывал на дочку, стоило Смерти заговорить заглавными буквами. Читал Пратчетта, а должен был «Ведьм» Роальда Даля.
Не будучи слишком осведомленными в количестве и качестве наших писателей (тут мы пытаемся восполнить познания), говорить, что в книге много известных имен – безрассудно. Но! Встречаются авторы, которых если мы не читали, то имена точно слышали. Имена особенно понравившихся мы выписали в отдельный список и будем отдавать приоритет антологиям рассказов с их участиями. В некоторых случаях, даже целые книги.
- Пьющие, – просто ответила Галя. – На что угодно согласятся, если налить пообещаешь. Особенно – когда херово и тело ломит. Алкаши. Голодные до водки, хоть без штанов остаться готовы – лишь бы с чекушкой в зубах.
Так как мы уже подержали в руках несколько изданий книг «ССК», можем сказать, что качество издания поддается шаблону: газетная бумага (не самая белая, но и не самая коричневая), хорошая печать, использование минимальных полей на странице, красивая, притягательная, твердая обложка. Эту книгу не страшно носить с собой и не стыдно поставить на полку – лучшей характеристики от нас и быть не может. Не хватало вступления – это да, но это не относится к качеству издания. Наверное.
От сходства с папой – да и вообще с человеком – не осталось и следа. Выпученные глаза с черными точками зрачков дико вращались на бугристой, изрытой оспинами морде. Брызжущая слюной пасть ощерилась двумя рядами клыков. Длинный хвост извивался, будто плеть, захлестывая кривые косматые ноги с раздвоенными копытами-бритвами.
Познание хороших авторов отечественного хоррора происходит как раз благодаря таким антологиям: единая концепция, в которой читатель смотрит (да смотрящий увидит) и видит, кто на что горазд. Советуем поддержать серию «Самая Страшная Книга» не просто приобретя книгу и отставив ее вглубь полки, а именно прочитав. Благодаря этому, как и мы, пелена предубеждений относительно качества нашей хоррор литературы начнет спадать. Думаем, прочитав еще пару антологий, она окончательно сотрется.
Поначалу он боялся, что будет трудно с непривычки, ведь, кроме Ники, у него никогда и никого не было. Человеческие самки представлялись Сане неким отдельным видом, малопонятным и смутно враждебным. И он, как подросток, багровел от одной мысли о том, что откажут, посмеются, облапошат… Но живая, кокетливая и хваткая Маша развеяла его сомнения одним щелчком каблука. Саня глазом моргнуть не успел, как у них началась конфетно-букетная стадия. А что без восторга, без замирания сердца – так это, может, даже лучше для душевного здоровья.
Комментариев: 0 RSS